Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих] - Роберт Хайнлайн

Доктор Аполло взял стальные кольца и предложил желающим убедиться, что они сплошные. Затем попросил держать кольца так чтобы они касались одно другого, и тронул их своей палочкой. Кольца образовали цепь. Он положил палочку на воздух, принял от ассистентки корзинку яиц и стал жонглировать полудюжиной. Его манипуляции не привлекли большого внимания — все взгляды были прикованы к ассистентке. На ней было больше одежды, чем на девочках из шоу, однако вряд ли где-нибудь у нее можно было найти татуировку. Зрители и не заметили, как вместо шести яиц стало пять, затем четыре… три, два… Под конец доктор Аполло подбрасывал в воздух единственное яйцо.

Сказав: «Яиц с каждым годом все меньше и меньше», — он кинул яйцо в зал и повернулся спиной к толпе. Никто не заметил, что яйцо исчезло, ни в кого не попав.

Доктор Аполло пригласил на сцену мальчугана.

— Сынок, я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что я не настоящий волшебник. На тебе за это доллар.

Он достал бумажный доллар, но тот исчез прежде, чем мальчик протянул руку…

— Ах, как нехорошо! Я дам тебе другой. Держи! И беги-ка быстрей домой — тебе давно пора спать.

Парнишка бросился бегом со сцены, сжимая монету. Фокусник повернулся к ассистентке.

— Мадам Мерлин, что, мы будем сейчас делать?

Она что-то прошептала ему на ухо. Он покачал головой.

— Ну не здесь же перед всеми.

Она снова что-то шепнула ему. Фокусник вздохнул.

— Друзья, мадам Мерлин хочет в постель. Кто из джентльменов поможет ей?

Он удивленно взглянул на ринувшуюся толпу.

— О, не столько сразу! Кто-нибудь служил в армии?

Добровольцев было все еще слишком много. Доктор Аполло отобрал двоих и попросил:

— Там, за сценой, стоит армейская койка. Отбросьте вон тот занавес. Вот так. Теперь вынесите ее на сцену. Мадам Мерлин, лицом сюда, пожалуйста.

Пока добровольцы несли койку, доктор Аполло делал пассы.

— Спите… спите… вы уже спите. Друзья, она в глубоком трансе. Теперь, джентльмены, положите ее на койку. Осторожно…

Девушку, окоченелую, словно труп, положили на койку.

— Благодарю, джентльмены.

Фокусник взял парящую в воздухе палочку я простер ее к столу, стоявшему у края сцены. Из корзины с бельем поднялась простыня и подплыла к фокуснику.

— Укройте ее. Закройте голову. Не следует глядеть на спящую женщину. Спасибо. Можете спуститься вон туда. Прекрасно! Мадам Мерлин… вы слышите меня?

— Да, доктор Аполло.

— Вы крепко спите. Теперь вы чувствуете себя легкой. Вы спите на облаках. Вы парите…

Закрытая простыней фигура взмыла на фут.

— Ого! Не улетайте совсем.

Мальчишка шепотом объяснил:

— Когда он накинул простыню, она спустилась в люк. А там просто проволока. Он скинет простыню, проволока сожмется и исчезнет. Так кто угодно может.

Доктор Аполло пустил это мимо ушей.

— Чуть выше, мадам Мерлин. Выше… Так…

Фигура под простыней поднялась на шесть футов.

— Там железный прут, — зашептал мальчишка, — его не видно. Вон там, где край простыни свисает до койки.

Доктор Аполло попросил добровольцев убрать койку.

— Она больше не нужна: мадам Мерлин спит на облаках.

Он приблизился к парящей фигуре и прислушался.

— Громче, пожалуйста… Да?.. Она говорит, что и простыня не нужна.

— Ага, вот тут-то проволока и пропадет.

Фокусник сдернул простыню. Зрители вряд ли заметили, что она исчезла. Они глазели на мадам Мерлин, спящую в шести футах над сценой. Приятель парнишки, который так здорово разбирался в фокусах, спросил:

— И где же стальной прут?

Тот ответил:

— Надо смотреть не туда, куда он хочет. Они специально устанавливают свет так, чтобы он слепил глаза.

— Достаточно, прекрасная принцесса, — сказал доктор Аполло. Дайте вашу руку. Проснитесь!

Он повернул ее вертикально и помог сойти на сцену.

— Видал, куда она поставила ногу? Туда и ушел прут. — И мальчишка с удовлетворением добавил: — Просто трюк!

Фокусник выступил вперед.

— А теперь, друзья, уделите благосклонное внимание нашему ученому лектору, профессору Тимошенко…

Вперед вышел конферансье.

— Не уходите! Только сегодня и только благодаря разрешению Совета университетов и департамента безопасности этого прекрасного города мы предлагаем вот эти двадцать долларов тому из вас…

Гвоздь программы закончился. Артисты стали укладывать вещи и помалу готовить шатер к разборке. Поезд отходил утром, поэтому жилые помещения не трогали, чтобы можно было поспать, но со стороны зрительного зала рабочие уже начали снимать стойки.

Конферансье-владелец-менеджер поднялся в жилые помещения, проведя заключительный номер и выпроводив последних зрителей из зала.

— Смитти, не уходи. — Он протянул фокуснику конверт. — Мальчик, мне очень жаль… но вы с женой не поедете в Падуку.

— Я знаю.

— Понимаешь, тут нет ничего личного. Я должен думать о шоу. Мы берем пару менталистов. Они вместе демонстрируют скорочтение, затем она занимается френологией и хиромантией, а он показывает свое умение. Ты ведь знаешь, что у тебя нет сезонного контракта.

— Я знаю, — согласился фокусник. — Я не в обиде, Тим.

— Что ж, я рад, если так. — Конферансье поколебался. — Смитти, хочешь совет?

— Да, я приму его.

— О'кей. Смитти, твои фокусы на диво хороши. Но фокусы еще не делают фокусника. Ты словно в стороне стоишь от того, что делаешь. Ты ведешь себя, как артист — занимаешься своим делом и не обижаешься на выкрики из зала, и это тебе удается. Но ты не артист. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что делает ротозея ротозеем. Настоящий фокусник может заставить зрителей пораскрывать рты, достав из воздуха четвертак. Эта левитация, которую ты демонстрируешь — в жизни не видел ничего лучшего, но публика на нее не клюет. Не та психология. Теперь возьмем меня. Я не способен даже достать из воздуха четвертак. Я не умею ничего… кроме одного; но это одно достойно внимания. Я знаю ротозеев. Я знаю, чего они жаждут, даже если они и сами этого не знают. Это умение увлечь, сынок, и не важно, политик ли ты, проповедник на амвоне… или фокусник. Найди, что надо публике, и ты сможешь выкинуть из чемодана половину реквизита.

— Я думаю, вы правы.

— Я знаю, что я прав. Публике нужны секс, кровь и деньги. Мы не даем ей крови — но мы позволяем ей надеяться, что глотатель огня или метатель ножей однажды ошибется. Мы не даем ей денег. Но мы утверждаем ее в праве воровать, отнимая немного ее кровных. Мы не даем ей секса. Но почему семь из десяти покупаются на наш гвоздь программы? Они хотят увидеть голую задницу. И хотя ничего такого они у нас не видят, тем не менее уходят счастливыми.

Что еще нужно публике? Тайна! Люди хотят думать, что мир — весьма романтичное место, хотя это далеко не так. Эта работа — твоя… только ты к ней не способен. Сынок, публика знает, что твои фокусы — обман… да только они хотят верить, и тут ты им должен помочь. Вот чего тебе недостает.

— Как мне это сделать, Тим?

— Черт, ты должен научиться сам. Только… Ну взять хотя бы, что ты величаешь себя в афишах Человеком с Марса. Не надо предлагать дураку то, чего он не в состоянии переварить. Люди видели Человека с Марса на фото и по стерео. Ты немного смахиваешь на него… Но будь ты даже его двойником, публика-то знает, что ему нечего делать в нашем балагане. Это все равно, что объявить шпагоглотателя президентом Соединенных Штатов. Простак хочет верить — но он не любит, когда его держат за дурака. Даже у дурака есть какие-то мозги.

— Я запомню.

— Что-то я разболтался… Словно на сцене. Вы действительно не обиделись? Не будете дуться на меня? Черт, я не должен бы… но может, дать вам немного взаймы?

— Спасибо, Тим. У нас есть деньги.

— Что ж, позаботьтесь о себе. Пока, Джил. — Он стремительно вышел.

Из-за кулис показалась Патриция Пайвонски, одетая в халат.

— Ребята, Тим выкинул ваш номер.

— Мы так или иначе собирались уходить, Пат.

— Я так разозлилась, что даже подумала, не бросить ли и мне этот балаган.

— Но Пат…

— Оставить его без коронного номера! Тим сможет набрать артистов… но гвоздь программы, который не снимут местные власти, найти непросто.

— Пат, Тим прав. Мне не хватает артистичности.

— Что ж… Я провожу вас. Ох, послушайте, ведь шатер-то будут сворачивать только утром. Пойдемте ко мне, посидим.

Джил возразила:

— Патти, лучше ты приходи к нам. Тебе, наверное, понравится большая ванна с горячей водой.

— Мм… Я захвачу бутылочку.

— Нет, — запротестовал Майк. — Я знаю, что ты пьешь. У нас это имеется.

— Ну… Вы живете в «Империале»? Я схожу посмотрю, как там мои детки, и скажусь Лапушке. Я возьму такси и через полчасика буду.